— Сойдет! — усмехнулась я, высунув язык от усердия. — Сдулись одуванчики!

Я отодвинулась от стены, критично рассматривая результат, скользкая от клея табуретка зашаталась под ногами. Ой! Как я хочу быть птичкой! Но взмах руками и слетающая с ноги тапка, намекали, что рожденные ползать летают метко.

Я падала на спину, понимая, что еще немного — и за мной будут ухаживать не только как за девушкой, но и как за инвалидом.

Неизбежное падение и приземление с криком «Ой!». Меня держали на руках, рядом валялись перевернутая табуретка и слетевшая тапка, а сердце билось с такой силой страха перед болью, что даже сразу не поняло, что впервые не упало на пол. Впервые в жизни меня поймали в момент неизбежного падения. Нет, я сейчас не лежу, изучая потолок, не плетусь старой каргой в сторону кровати, чтобы отлежаться, не ползу раненым бойцом в сторону комнаты, всхлипывая и проклиная производителей табуретки, не ковыляю юродивой, затаив злобу на закон подлости. Меня просто поймали… Я считаю удары сердца, пытаясь успокоить его, но оно не успокаивается. Мне страшно даже обернуться, потому что я точно знаю, что оно сейчас может предательски дрогнуть.

— Что-то ты быстро решила выйти из игры, — усмехнулся демон, отпуская меня, пока я пыталась снова восстановить равновесие не только душевных сил, но и вестибулярного аппарата. — Рано, слишком рано…

— Слушай, — как-то неловко и неуверенно начала я, понимая, что мне хочется узнать кое-что очень важное. — А кандидатов на выбор точно двенадцать?

— И ни одним больше, — ответили мне, глядя в глаза.

— А нельзя как-то поменять договор? Например, дополнительное соглашение, — вздохнула я, почему-то стараясь отвести взгляд. — Ну, например, чтобы это были люди. Нет, я не расист и понимаю, что они чем-то похожи на нас… Но есть момент, который меня смущает в каждом… Хвосты, клыки, уши смущают… Очень…

— Поздно, — заметил демон, глядя на то, как я честно подписываю на подоконнике акты. — Мне пора. Встречай!

Стоило демону исчезнуть, как посреди коридора возник силуэт. Судя по виду со спины, дедушка решил тряхнуть стариной, недавно схоронив бабушку. И сейчас вакансия бабушки свободна. Это что? У меня теперь тут филиал дома престарелых? Нет, я понимаю, что любви все возрасты покойны… Тьфу ты! Покорны… Но в его возрасте стрела Амура больше напоминает обширный инфаркт, а постель должна иметь стойкую ассоциацию с грелкой.

В тот момент, когда я надеялась, что не стану причиной рубца на чужом сердце, и прикидывала, как буду искать чужие очки по всему дому, пока рядом скрипучим голосом проклинают маразм, дедушка обернулся.

Я бы ему дала… А впрочем, неважно. Но если так посудить, то раз… ой! лет тридцать пять с натяжкой… Кроме красивого лица меня радовало только то, что он уже седой ко мне попал. Так что совесть у меня будет чиста…

Глава седьмая

Ректальные кары

Я подозрительно присматривалась к кандидату на предмет милых атавизмов, которые имеют все шансы передаться по наследству. Ибо, судя по предложенным вариантам, в наследство им больше оставить нечего. Ни копыт, ни рогов, ни ушей, ни цветового разнообразия. Обычный высокий мужчина приятной внешности стоял и осматривался в моем коридоре. Но сердце чуяло подвох.

— Какой курс? — прищурился гость, глядя на меня. Не хочу его расстраивать, но…

— Плохой. Все дорожает, — вздохнула я, чувствуя себя биржевым брокером. — Бензин уже вон сколько стоит! И еще расти будет!

— Средний балл? — прищурился уже седой жених, оглядывая мою квартиру.

— По шкале Рихтера? — горестно вздохнула я, стараясь не смотреть на орочьи каракули на обоях, которые я еще не успела ободрать. Мы с демоном проклеили две стены. Осталось еще немного. Так что пусть в следующий раз захватит с собой стремянку и валик. Буду премного благодарна.

— А если я напишу твоим родителям, что ты ведешь себя безобразно? — брови гостя сдвинулись, а я посмотрела себе под ноги.

— Погоди, сейчас найду почтовый индекс, — усмехнулась я. — А ты пока сходи на почту, купи конверты.

— Кто тебе дал право так разговаривать со своим ректором? — надменно произнес жених, чинно закладывая руки за спину. — Или ты хочешь остаться после уроков? Я могу организовать. Будешь котлы мыть или выгребать опилки из-под мантикоры!

— А кто тебе дал право так разговаривать с человеком, у которого диплом бухгалтера с отличием? Сейчас возьмешь тряпку и будешь вытирать клей! — ответила я, вспоминая, как разговаривала с особо толковыми контрагентами.

— Сейчас я тебе выговор сделаю за такую дерзость! — вспылил мужик, который мне почему-то резко разонравился. — Тебя отчислят и сломают твою палочку!

— Природа не предусмотрела у меня палочку, — фыркнула я, понимая, что не судьба от слова «совсем». Ну нет у меня палочки, чтобы мужественно стучать ею по столу в качестве последнего аргумента. Так что обычно я женственно это делаю папкой.

— Дерзишь? Надо тебя наказать как следует! — меня взяли за лицо, надменно всматриваясь в получившуюся «рыбку». — Таким, как ты, не место в Академии магии! Позор! Студентка, которая смеет дерзить своему ректору!

Полярная сова с письмом, видимо, потерялась по пути, зато ректор пришел лично, чувствуя, что мне очень срочно нужно магическое образование. Я представила себя среди малышни, которая боится попасть не на тот факультет, эдаким кукушонком-акселератом, возвышаясь над толпой как минимум на две головы. Судя по некоторым проводкам, меня сразу должны зачислить на пятый курс со словами: «Упс, нам кажется, что учить вас уже нечему!» — и готовить диплом с отличием.

Мое лицо отпустили, самодовольно улыбаясь. Глаза у жениха были серые, холодные и какие-то мертвые. Он снова осмотрелся по сторонам, усмехнулся, одарив взглядом мои одуванчики, а потом шагнул в комнату.

— Покои, понятно, — рассуждал вслух жених. — Мне нужны будут место под лабораторию, под кладовку для трупов, отдельная комната для магических практик, личный кабинет и комната под библиотеку…

— Вам завернуть? — сардонически спросила я, понимая, что гостиная-зал-спальня и даже иногда столовая его совсем-совсем не устраивают.

— Что завернуть? — удивился гость, поглядывая на кухню.

— Губу! — фыркнула я, понимая, что ванная предназначена для грязных делишек, но не настолько! — Могу дать пакетик и салфетку!

— Мне нужен будет стол, чтобы работать, и инструменты! — заметил жених, который уже пугал меня своими наклонностями. — А также лопата!

— Разгребать проблемы? — обрадовалась я, внезапно проникшись уважением к мужику, который не создает проблемы, а намеревается их героически решить.

— Потом узнаешь! — буркнул гость, решительно проходя на кухню. — Стол у тебя маленький. Плохо. Нужен будет новый, большой.

Я прислушивалась с явным интересом. Надежда, которая уже слегка завонялась, внезапно воскресла, пока мой взгляд упирался в спину на первый взгляд нормального, обстоятельного мужика.

— Так, мне нужна будет ванна. Большая, — деловито заметил жених, разгуливая по дому. — Инструменты у меня, если что, есть… А еще я собираюсь выйти на работу.

— А кем, прости, ты собираешься работать? — я боялась даже дышать в его сторону. А то вдруг его сдует с горизонта моего одиночества?

— Как кем? — удивился гость, глядя на меня, как на продукт жизнедеятельности. — Я — Энивальд Гектор. Ректор Академии. Заслуженный учитель, обладатель первой магической степени…

Ничего себе! Я сразу представила научный симпозиум специалистов, где я в вечернем платье аплодирую своему мозговитому супругу, который только что защитил очередную степень. Воображение разыгралось, как и аппетит, рисуя гения, который…

— По некромантии! — закончил участник предбрачной гонки. Торжественная пауза слегка затянулась. Аппетит взял отпуск за свой счет на неопределенный срок. Комочек тошноты доверчиво подполз к горлу и решил остаться там до выяснения обстоятельств. Мысли о том, что на моем кухонном столе будут собирать Франкенштейна, пока я буду крошить салатик и жарить котлетки из того, что не пригодилось, заставляли меня задуматься.